От хорошего кофе с пирожными Марина расчувствовалась. - Спасибо тебе, - сказала девушка, накрывая мою ладонь. - Когда ты предложил провести вечер удовольствий, я решила, что речь идет о сексе. Не самое плохое предложение, и честное слово, я бы отдалась и спереди, и сзади, и даже минет сделала. Я готова была на все, лишь бы стереть, заглушить воспоминания. Представляешь, я даже трусы выкинула, шелковые, совершенно новые, не желала их носить после лап Гамова. А ты, вместо секса ведешь меня в центр города, словно свою девушку. Люди оглядывались на нас и завидовали, мол - какая красивая пара идет. Одна женщина даже заплакала, стоит на остановке смотрит на нас и глаза вытирает.
     - Может ей в глаз что попало? - пошутил я.
     - Циник, - улыбнулась Марина, - ты постоянно хочешь выглядеть грубее, чем есть на самом деле. Вот сейчас ты сидишь, пьешь кофе, а сам не понимаешь, что ты спас меня. Люди завидовали мне, вместо того, что бы презирать!
     - За что тебя презирать? На любого могут напасть.
     - Не играй словами, - поморщилась Марина, - мы оба отлично знаем, что я получила то, за чем сюда приехала. И ты первый должен был бросить в меня камень.
     - За кого ты меня принимаешь? - Возмутился я.
     - Если честно, то теперь я не знаю. Любовник - слишком пошло …
     - А ты попробуй быть другом, - предложил я. - Друг, это очень емкое слово.
     Марина надолго замолчала, потом попросила, - Давай съездим на берег. Я ни когда не видела Балтийского моря.
     - Балтику не обещаю, но Финский залив посмотрим обязательно.

     Первый же питерец, остановленный прямо у крыльца кафе, объяснил нам, где лучше всего посмотреть на корабли. Жизнерадостный старичок, подробно описал дорогу, - Едите на метро до станции "Приморская", далее пешком до площади Морской Славы. Морвокзал увидите сразу, ну а корабли найдете. - Улыбнулся он на прощание.
     Дед не ошибся, у причала стояло несколько громадных круизных лайнеров. Толпы туристов спускались на причал и растекались по площади. Многоголосая, разноязычная речь накрывала все пространство перед вокзалом.
     Ближе всех к нам стоял многоэтажный паром под чужим флагом. Марина, словно девчонка, восхищенно смотрела на толпу, и суету у таможенного поста. Даже протухший запах воды Финского залива не смог испортить восторга девушки.
     Пока Марина любовалась морским пейзажем, меня вежливо, но настойчиво кто-то похлопал по плечу. Я оглянулся, рядом стоял высокий светловолосый финн и, таинственно подмигивая, отзывал в сторонку на разговор.
     - Eintausch? - сказал он, показывая портфель. Я непонимающе развел руками.
     - Exchange, - повторил финн, уже по-английски.
     - That you want? - Спросил я.
     - Vodka, - сказал он и показал три пальца, потом подумал и один убрал.
     - Чего он хочет? - спросила Марина, оборачиваясь на наш разговор.
     - Меняет дипломат на две бутылки водки. Видать, все деньги спустил.
     - Надо помочь гостю, - рассмеялась девушка, и мы, подхватив под руки шатающегося туриста, зашагали в сторону магазина.
     - Две бутылки, - попросил я и положил деньги на прилавок. Продавщица, привычным движением, достала из ящика две поллитровки местного разлива.
     - Нет, не эту. Дайте хорошую, и пакет с ручками, - добавил я, увидев, что финский турист начал рассовывать по карманам веши из портфеля.
     - Куда ему пить? - Удивилась продавщица. - Он и так еле на ногах стоит.
     - Ничего, до корабля доведу. Пусть у человека останутся приятные воспоминания о городе.
     - Останутся, как же? - Проворчала женщина, - утром он не вспомнит, где вчера был.
     У поста пограничного контроля, финн долго не желал с нами расставаться. Он жал мне руки, многократно с чувством целовал Марину и даже хотел вскрыть только, что купленную водку. От распития "Столичной" из горлышка нас спасла подошедшая группа таких же пьяных туристов. Финны, без лишних слов, подхватили своего товарища, и полезли вверх по трапу.
     - Забавный он, - сказала Марина, наблюдая как "наш турист" машет руками, перегнувшись через борт. - Вот что значит иностранец, вроде бы пьяный в сиську, а чистый. И пахнет от него приятно, даже не одеколоном, а чем-то таким сладким.

     Утром, вместе с милиционерами сдавшими дежурство по гостинице, я направился в отделение. Настал черед выполнить обещание, данное председателю комиссии.
     Степан смог убедить коллег. Дежурный офицер согласился не продолжать дело против Гамова. Четыре литровых бутылки от завода "Кристалл", значительно облегчили разговор, и сняли вопросы у других участников процесса. Мужики быстро "сообразили" стол в пустующем кабинете, куда подтянулись свободные от дежурства милиционеры.
     - Ладно, нас ты уговорил, а как быть со следователем? - Спросил дежурный, нарезая колбасу в тарелку.
     - Поступим по-честному, вам содержимое, а ему тара. - Ответил я, щелкая по коже "финского" кейса.
     - Не знаю, согласится ли он, - покачал головой дежурный.
     - Согласится, - раздался голос позади. Вошедший следователь взял в руки дипломат, покрутил его и остался доволен подарком.
     - Какой код? - Спросил он, рассматривая наборные колесики цифрового замка.
     - Четыре ноля, - ответил я, и с грустью понял, что на чужой нужде счастья не обретешь.

     Впервые, за много дней, у меня появилось свободное время. Сразу после посещения милиции, я завалился спать, с четким намерением не вставать до обеда. Вчера вечером, когда провожал Марину, девушка сказала мне, - Слава, у тебя глаза воспаленные.
     - Это от слез, - пошутил я.
     - Ты когда последний раз высыпался, - не поверила мне Марина.
     - Последний раз я проснулся вместе с тобой, - напомнил я. - А так, за последние четверо суток, часов двадцать поспал, наверное.
     - Бедный, - пожалела девушка и погладила меня по щеке.
     - За то ты богатая, - возразил я, и отдал Марине конверт, полученный от председателя.
     - Что здесь?
     - Компенсация за моральный вред и плата за молчание.
     - Сколько? - Глаза девушки стали презрительно холодными.
     - Не знаю. Посмотри сама.
     Марина разорвала конверт и вынула пять сто долларовых банкнот.
     - Это моя цена, - тихо спросила она.
     - Нет, это стоимость Гамова. Тоже не плохо, с учетом моей тысячи, ты за одну неделю заработала годовое жалование инженера.
     - Неплохо, - согласилась Марина, пряча деньги в сумочку, - будет, на что домой ехать. Хватит на подарки родителям, и на учебу останется.

     Я спал бы еще долго, но сильные удары в дверь разбудили бы кого угодно. Сонный и очень недовольный, я встал и резко распахнул дверь, на пороге стоял Филиппыч. - Привет, начальник, - пробасил он и протянул широкую лопату ладони. - Ну, рассказывай, зачем вызывал?
     Всю мою злость как рукой сняло. Широкое лицо Филиппыча, радостно улыбающегося в хохляцкие усы, это была самая светлая картинка за последние сутки. А когда я вспомнил историю появления усов, то сам развеселился.
     В средине зимы Приходько принес заявление на отпуск.
     - Филиппыч, - удивлялись мы, - зачем тебе отпуск в феврале?
     - Дело важное, первенец у меня родился, - гордо отвечал прораб.
     - А мне казалось, что твой первенец старше меня, - не поверил я.
     - У дочки сын родился - мой первый внук!
     Естественно, ни у кого не поднялась рука отказать в отпуске счастливому деду. Через месяц, когда мы опять увидели Приходько, то поразились переменам на его лице.
     - Филиппыч, усы тебе зачем?
     - Как зачем? - удивлялся он. - Я же дед! А дед должен быть с бородой или хотя бы с усами.
     Теперь на вопросы: - Как внучок? - Филиппыч гордо отвечал, - Растет, - и поглаживал густую растительность на губе.

     - … на горизонте нарисовалась большая жопа, - коротко обрисовал я ситуацию.
     - Если бабская, то готов разобраться с ней сам, - лихо пообещал Филиппыч. Когда Приходько начинал балагурить, был только один способ остановить его. Я достал из холодильника бутылку водки и банку с огурцами. Прораб, получив в руки холодный стакан, тут же замолчал.
     - Все ерунда, - подвел он итог. - Главное, что бы контракт нам не завернули. А с председателем разберемся попозже. Появятся деньги, появятся новые возможности. Когда заседание комиссии?
     - Сегодня после обеда ...
     Меня прервал аккуратный стук в дверь, на этот раз пришел Андрей Борисович.
     - Принимай мои поздравления, - прямо с порога поздравил директор. - Это каким надо быть мастером, что бы так филигранно убрать Гамова? Не просто устранить, но и продолжать держать его за яйца!
     Андрей был настолько доволен, что не выбирал выражений, даже присутствие незнакомого человека, не останавливало директора от крепких выражений. Это совершенно не было на него похоже, что бы немного охладить пыл товарища, я рассказал ему о председателе комиссии.
     - Ерунда! - точно так же, как Филиппыч, отмахнулся Андрей. - Это не председатель комиссии, а только ее секретарь. Его задачи принять участников, расселить и обеспечить порядок. С настоящим председателем я летел в одном самолете и успел немного переговорить. Обещания, что дело Гамова будет закрыто, его вполне устроило и последствий можно не опасаться. Вопрос закрыт, санкций не последует.
     - А я что говорил? Все ерунда! - обрадовался Приходько и потянулся к бутылке. Я достал из шкафа третий стакан и подставил под горлышко.
     - За нашу победу! - Прозвучал тост. В комнате раздался строенный стеклянный звон, шумный выдох и дружный хруст маринованных огурцов.

     Моя очередь докладывать экспертной комиссии наступила под занавес рабочего дня. Я зачитал сухие цифры экономических показателей, объем работы и сроки ее исполнения. Судя по скучным и усталым лицам присутствующих, вопросов не ожидалось. Все думали лишь об приближающемся ужине и скором возвращении домой. Только председатель сохранил бодрость духа. Он услышал скандально прославившееся имя, и задал вопрос, - Вы представляете всю сложность работ в условиях крайнего Севера?
     В зале повисла тишина, многие глаза уперлись в меня, пока я подыскивал наиболее убедительные слова. Даже Лена, сидевшая напротив нас, наклонилась к шефу и что-то прошептала ему. Андрей посмотрел на нас и ободряюще подмигнул.
     - В тундре не работал, - раздался бас Филиппыча, - но, при минус сорок мостовые быки заливать приходилось. Главное, что? Это создать людям условия для работы, экипировка хорошая, защита от ветра, а бетону все равно в каких условиях застывать.
     Газпромовец, услышав желаемое, согласно кивнул и закрыл прения по вопросу.

     Этим же вечером комиссия закончила свою работу. Приехавший председатель, одним махом утвердил все решения, выработанные за трое суток. По случаю успешного завершения работ, по старому русскому обычаю, был устроен фуршет.
     Пробравшись сквозь толпу, ко мне подошла Лена, что бы поздравить с успехом.
     - Где твоя напарница? - спросила она, слегка касаясь моей рюмки своим бокалом с соком.
     - Домой отправил, от греха подальше. Ты чего смеялась над нами, во время доклада?
     - Колоритная парочка из вас получилась, - улыбнулась Лена. - Сидите оба такие широкоплечие, на голову выше соседей. Один работяга с коричневой продубленной кожей. Другой хоть и одет с иголочки, но из рукавов рубашки с запонками торчат здоровенные кулаки. Одно слово - сибиряки. Крепкий сплав опыта и отменного здоровья.
     Наш разговор прервал Андрей Борисович, он подошел в сопровождении председателя и секретаря комиссии. - Знакомьтесь, это Владислав Быстров и …
     - Приходько Александр Филиппович, - подсказал я, видя, что директор запнулся.
     - Похоже, вы здесь единственные настоящие сибиряки, - сказал председатель, пожимая нам руки. - Я сам двадцать лет на севере проработал. После института начинал простым сменным мастером на буровой. Условия работы, хуже не придумаешь, но зато какая школа!
     - Значит, знаешь цену настоящих мужиков и сухих портянок, - вставил Филиппыч.
     - Вот именно! - Палец председателя уперся в грудь Приходько. - А ведь из всех присутствующих, - он махнул рукой в сторону толпы, - мало кто видел настоящий мороз.
     - За Север надо выпить по северному, - тоном, не допускающим возражений, заявил Филиппыч. Он остановил пробегающего мимо официанта, снял с подноса стаканы с напитками и выплеснул жидкость за окно. Потом взял литровую бутылку водки и опустошил ее над пятью стаканами. Прораб, председатель и я, одним махом прикончили свои порции. Андрей с секретарем несколько смазали картину, не привыкли они пить в таких дозах.
     Раскрасневшиеся после выпитого Приходько и председатель, обнявшись пошли искать других ветеранов севера. Андрей, тоже куда то исчез, так что мы с Леной опять остались в одиночестве. - Ты не хочешь погулять? - спросил я, оглядывая на хмельную толпу.
     - Хочу, - согласилась девушка, - Пошли куда угодно, лишь бы на чистый воздух.

     Погрузка в вагоны прошла на редкость организованно. Мужики держались все вместе, поддерживая ослабевших за ночь товарищей. Секретарь и женщины следили за тем, что бы ни кого не забыть в гостинице или на перроне.
     Поезд тронулся и не успел проехать Нижнюю Вишеру, как первые ходоки потянулись в вагон-ресторан. То, что Филиппыч находится где-то в поезде, я догадался по сумке, небрежно брошенной под стол. Не знаю, где бродил Приходько, но в три часа ночи в номере его не было. Хорошо, что он так и не успел разложить свои вещи, собираться на поезд ему было делом одной минуты, только подобрать сумку.
     До самой Москвы я своего подчиненного не видел. Знаю одно, что авторитет нашей компании в среде Газпрома поднялся на невиданную высоту. Такого рассказчика и собутыльника как Филиппыч, надо было еще поискать.

     Успешное окончание Питерской командировки Андрей Борисович предложил отметить в узком, почти семейном кругу. Самолет домой улетал только завтра утром, так что причин отказываться от приглашения я не видел.
     Просторный "Фольсксваген-Каравелла" легко вместил нашу компанию, даже для Марго осталось местечко. Водитель доставил нас на окраину города, во двор небольшого ресторана. До этого дня я даже не предполагал, на сколько важен для Андрея подписанный контракт. - Сорвать выбор подрядчика, значит задержать строительство газоперекачивающих станций, - объяснил директор, пока мы сидели в ожидании горячих блюд.
     - Сам по себе Гамов - мелочь, серьезно навредить не сможет, но кто-то решил воспользоваться его не любовью ко мне. Я очень рад, что ты Слава смог устранить проблему сам и мне не пришлось просить других людей. Не хочу раньше времени быть кому-либо обязанным. У меня своя головная боль, надо разбираться с недоброжелателями, а не долги плодить.
     Директор разозлился настолько, что Марго решила прервать разговор. Она вытащила Андрея из-за стола и увела танцевать. Лена тоже погрустнела и отвернулась к окну, Приходько лишь молча махнул рукой, мол, у этих москвичей постоянно какие то "заморочки".
     Хорошая музыка, вкусная еда и отличное вино, исправили настроение в коллективе. Разговор перешел на другие, более легкие темы. Рядом с нами, большая компания праздновала чей-то день рождения. Радостные крики и остроумные здравницы в честь юбиляра, добавляли веселья гостям, и всем окружающим. Кульминацией праздника, должен был стать огромный торт со множеством свечей, который вкатили под залпы пиротехники. Марго с Леной испуганно зажали уши, спасаясь от грохота взрывов.
     Зал заволокло пороховым дымом. В этом бардаке, я не сразу понял, что юбилей пошел по не запланированному сценарию. Радостные крики сменились нервными воплями, а огонь пиротехники приобрел слишком яркий оттенок.
     Когда до нас дошло, что праздник сменился пожаром, у выхода уже образовалась сильнейшая давка. Языки огня, бегущие по гардинам и едкий дым, тоже не способствовали спокойствию людей. Не видя возможности протолкаться из своего угла к выходу, мы побежали к единственной свободной двери, в надежде, что там есть спасение, но вместо улицы, тамошний ход вел наверх. Поддерживая женщин, мы с Андреем поспешили на второй этаж.
     Группа людей спасающихся от огня оказалась заблокирована на небольшом пространстве. Четыре запертых двери и два глухих окна не давали путей отхода. В коридоре еще можно было дышать, хотя клубы дыма начали проникать сюда тоже.
     Мы с Андреем как могли оберегали женщин от взбесившейся толпы. Без того большие, а теперь просто огромные испуганные глаза Лены, обожгли меня своим отчаянием. "В лепешку расшибусь, но вытащу девчонку", - решил я и полез на узенький подоконник. Удары плечом и локтем, не привели не к чему. Толстые деревянные рамы стойко выдерживали удары. Как назло, под рукой не было ни чего тяжелого, что бы выбить стекла. Поймав еще один умоляющий взгляд Циолковской, я спрыгнул на пол и ногой с разворота ударил в окно. Ботинок врезался в середину стекла, рама загудела, зашаталась, но устояла. Я повторил удар, в этот раз нога попала в перемычку между стеклами. Дерево не выдержало, и, раскололось и выпустило из своих объятий куски стекла. Очистить подоконник от обломков рамы и выбить второй слой стекол, было делом нескольких секунд.
     Выглянув наружу, я увидел, что поблизости нет ни одной лестницы, а под окнами ровный асфальт.
     - Придется прыгать, - объяснил я, обращаясь к женщинам. - Четыре метра не очень высоко, максимум вывих сустава. Самое главное, правильное приземление, не согнете ноги - прощай колени. Ясно!? - Девушки испуганно кивнули.
     На поток свежего воздуха явился какой-то мужичок. Он оттолкнул меня от подоконника, и припал носом к дыре в окне. Несколько раз вдохнув чистого воздуха, мужичок обернулся к толпе и радостно заверещал, призывая других. Короткий удар по незащищенной шее освободил путь к окну - сейчас не до сантиментов.
     - Прыгаем быстро, сейчас здесь начнется давка! Я первый остальные за мной.
     Не дав, ни себе не другим мгновений на раздумья, я оттолкнулся от подоконника и ушел вниз. Асфальт встретил меня довольно жестко. Долгое отсутствие практики дало себя знать, я не устоял на ногах и рухнул на колени.
     Второй в дыру выбралась Лена. Я испугался, когда девушка села на подоконник, так она может зацепиться и перевернуться в воздухе. Но Циолковская лишь сняла туфли и, взмахнув юбкой, полетела вниз. Приземлилась Лена отлично, как учили. Правда она тоже не удержала равновесия и шлепнулась на задницу, но тут же вскочила, давая другим место для посадки. Марго уже стояла на подоконнике и кидала вниз обувь, а за ее спиной кипела настоящая битва. Сквозь стекло было видно, как Андрей отталкивал обезумевших людей от лаза к свободе. Борисович победил и выбрался наружу, они прыгнули одновременно. Гулкий удар по асфальту доказал, что друзья относительно целыми выбрались из огненной западни.
     Отбежав подальше от стены, наша компания углубилась во двор. Через несколько шагов Лена захромала и мне пришлось взять ее на руки. Бедные женщины, каково им было приземляться босиком, если даже я в своих ботинках отбил подошвы?
     Марго шла сама, но все лицо ее было в крови. Андрей испугался, что женщина распорола голову об осколки стекла, но все оказалось гораздо проще. Просто Рита при прыжке ударилась носом о собственное колено.
     Мы остановились у бортика небольшого фонтана. С помощью платков и холодной воды кровотечение удалось остановить. Андрей ушел искать водителя, а мы остались сидеть на траве и смотреть, как по двору бегают пожарные расчеты. Здесь нас нашел Филиппыч. - У меня чуть сердце не разорвалось, когда вы пропали, - возмущался Приходько, - а они сидят тут, водичку пьют!
     - Филиппыч, ты где был, за обед платил? - Спросил я прораба.
     - Да ну тебя, балабол! - Обиделся Приходько, на наш смех.

     Андрей с Марго вышли первыми, оставив в наше распоряжение машину. Я поручил водителю отвезти Филиппыча в гостиницу, а сам пошел провожать Циолковскую. Девушка осторожно шагала, держась за мою руку.
     - Болят? - Спросил я, намекая на отбитые ноги.
     - Болят, - призналась Лена, - но это не важно, могло быть гораздо хуже. Как представлю, что Мишка мог остаться сиротой, так сразу не по себе становится.
     - Выкрутились и ладно, - я ободряюще обнял девушку за плечи.
     - Слава, я уже не помню, сколько раз говорила тебе спасибо. Постоянно ты меня выручаешь.
     - Или ты постоянно попадаешь со мной во всякие истории, - возразил я.
     Циолковская остановилась и, повернувшись ко мне, задала очень провокационный вопрос, - Я когда-нибудь смогу отблагодарить тебя?
     Я проглотил ответ, готовый сорваться с моего языка, и ответил очень туманно, - Будь счастлива, вот и вся благодарность.
     Лена ни чего не ответила и зашагала дальше. Молча, мы дошли до подъезда девушки, настало время прощаться или решаться …
     - До завтра, - тихо сказала Циолковская и замерла на мгновение, не зная как поступить, то ли одной идти в пустую квартиру, то ли, наплевав на приличия, пригласить меня в гости.
     Мне с избытком хватило этих крохотных мгновений, большим шагом я оказался рядом с женщиной и обнял ее. Лена опять заколебалась в нерешительности и не успела вовремя оттолкнуться. Я же тем временем, запустив пальцы в ее светлые волосы, повернул лицо навстречу своим губам. Хорошо помня прошлый урок, Ленку я целовал осторожно, ни какой огненной страсти. Просто наслаждался каждым моментом, пока мог обнимать женщину, и восхищался вкусом ее губ. Чудо свершилось, Лена раскрылась, в движении ее губ появился азарт, остренький язычок устремился навстречу моему. Щеки Циолковской раскраснелись, под моими руками отчаянно колотилось женское сердце. Еще секунда и я готов был подхватить ее на руки и взлететь по лестнице до самой квартиры, но маленькая ладошка, словно нож обрубила нашу связь. Лена отшатнулась и затрясла головой, стараясь освободиться от нахлынувшего безумия.
     - Не надо, Слава, - попросила она. - Мы потом об этом пожалеем.

     Я долго стоял у подъезда, стараясь разобраться в своих чувствах к этой непростой и удивительной женщине. Хотел понять, какая сила держала меня рядом с ней, и какое проклятие не позволяло быть нам вместе. Почему оно появлялось в самый неподходящий момент и разрушало с таким трудом наведенные мосты?